Как это объясняется в тхераваде?

Спасибо. Я понял, что ответившие здесь тхеравадины не склонны видеть в Будде сверхъестественное существо.

Это ведь не отменяет других слов Будды? Или Вы выбираете только сутты которые поддерживают Ваше мнение? Конечно никто не должен быть привязан к телу. Нет смысла в его бессмертии ради самого принципа бессмертия. Для тела Будды это имело бы смысл. Но окружающие его люди не были еще готовы к этому. Поэтому такая проповедь Ананде в финале.

В своем ответе Вы пропустили аргументы КИ. Если можно продлить на кальпу, то почему и не дальше? И еще раз скажу, что я не отстаиваю принцип бессмертия тела. Зачем бессмертное тело в в сансаре неведения. Продлевать свое страдание. А вот если есть истина, то она может быть бессмертной и даже в теле.

Если бы Будды могли оставаться в мире людей на махакаппу до самого разрушения мира, то они могли бы привести к пробуждению на мегапорядки больше людей, ведь тогда Дхамма не приходила бы к упадку за тысячу лет. Но когда они обучили наиболее способных людей своего времени, создали бхиккхусангху и разъяснили Дхамму, то продление жизни на 10-20 лет (о чем скорее всего говорится в сутте), существенной роли не сыграет.

Рождение всегда приводит к смерти, т.к. является ее причиной. Без вариантов.

АН 9.41
До моего просветления, пока я всё ещё был непросветлённым бодхисаттой, мысль пришла ко мне: «Отречение – это хорошо; уединение – это хорошо». И всё же мой ум не склонялся к отречению и не становился безмятежным, утверждённым, освобождённым в нём, хотя я видел его умиротворяющим. Мысль пришла ко мне: «Почему мой ум не склоняется к отречению, не становится безмятежным, утверждённым, освобождённым в нём, хотя я вижу его умиротворяющим?» И тогда мысль пришла ко мне: «Я не увидел опасности в чувственных удовольствиях, не взрастил этого [прозрения]. Я не достиг блага в отречении и не устремлялся к нему. Поэтому мой ум не склоняется к отречению и не становится безмятежным, утверждённым, освобождённым в нём, хотя я вижу его умиротворяющим».

И тогда, Ананда, мысль пришла ко мне: «Если бы, увидев опасность в чувственных удовольствиях, я бы стал взращивать это [прозрение], и если, достигнув блага отречения, я бы стал устремляться к нему, то тогда, возможно, мой ум устремился бы к отречению и стал безмятежным, утверждённым, освобождённым в нём, ведь я видел его умиротворяющим». И через некоторое время, увидев опасность в чувственных удовольствиях, я взрастил это [прозрение] и достиг блага отречения, я устремлялся к нему. Мой ум склонился к отречению и стал безмятежным, утверждённым, освобождённым в нём, ведь я видел его умиротворяющим.