Орлов "Читтаматра: миф и реальность"

Zangezi

Не в духе Гуссерля, конечно, а в их собственном варианте. Но, в целом именно так. Всю философию сами йогачары относят к "языку", в том числе всю систему дхарм. То есть, даже если они выносят метафизические и космогонические суждения, то не считают их чем-то более реальным, чем логические построения и т.п.

КИ · 3Д Зарегистрирован: 17.02.2005 Суждений: 48656

В буддизме всегда разделяют на уровень "для народа" и "для ученых". С позиции "просветленных" пишется только "для народа", то есть это имеет пропедевтическую цель.

КИ · 3Д Зарегистрирован: 17.02.2005 Суждений: 48656

В.Ермакова, Е.П.Островская, В.И.Рудой КЛАССИЧЕСКАЯ БУДДИЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ Глава Десятая

...Что касатся доказательства реальности непроявленного в аспекте чистой материи, то и здесь, говорят саутрантики, йогачарины трактуют в качестве таковой визуальные "материальные" образы, порожденные силой йогического сосредоточения, свободного от притока аффектов. ...

Strong108

ПОЛЕТ ОРЛА или «коршун на пепелище»?
http://az-pantarei.livejournal.com/3959.html
(«Кол из будущего» А. Орлова; о его книге «Читтаматра: миф и реальность». М., 2005)

0. В сочинении Орлова речь идет, ни много ни мало, о переоценке едва ли всего тибетского буддизма; о ниспровержении с «почетного пьедестала» самого Далай-ламы
(«Последней каплей в чашу нашего терпения стала книга Далай-ламы, посвященная дзогчену», - заявляет он на с. 11), о выяснении истинного назначения философии (с.44) и много о чём еще. В общем, темы - глобальные, а соответственно и планы «разобраться с ними раз и навсегда» (sic!) - наполеоновские.

1.Орлов (= А. О.) не любитель тянуть кота за хвост, он сразу берет быка за рога. Он пишет: «Предлагаемая читателю книга нами названа «Читтаматра: миф и реальность». В чем же причина столь претенциозного названия?» В том, отвечает он на собственный вопрос, что в результате изучения трудов индийских основоположников этого великого учения мы пришли к выводу, что представления большинства как тибетцев, так и западных буддистов «относительно читтаматры есть не более чем миф… мы постарались реконструировать реальную метафизическую сущность данного учения и продемонстрировать её читателю» (с. 40). – Вот так, только миф. Ни тибетцы, ни западные люди ничего, оказывается, не поняли. Коварный Мара затмил их ум. Замечательно, что автор цитируемых строк, в отличие от многоученых буддологов-тёмнословов, заботится еще и о том, чтобы быть понятным читателям.

Но зададим и мы вопрос. Что значит «метафизическая сущность»? Почему не просто «реальная (или подлинная) сущность»? Корифеи диалектики (Гегель и др.) противопоставляли диалектическое мышление, порождённое разумом (Vernunft) мышлению метафизическому (рассудочному), порожденному рассудком (Verstand). Противопоставляли как высшее - низшему. Орлов под метафизикой понимает явно нечто иное. Возможно, то, о чем говорит в своих сочинениях Рене Генон, слова которого об интеллектуальности он приводит в качестве эпиграфа, но который, говорят, буддизм как раз не жаловал. Так что же имеет ввиду А.О.? И как сугубо западное явление, метафизика, может сочетаться с сугубо восточным – читтаматрой?

В общем, подобно некоторым нашим буддистам и «профессорам буддологии», он считает однозначным и общеизвестным то, что на самом деле многозначно и требует уточнения. Короче говоря, мы с самого начала спотыкаемся о терминологический «камень», и таких «камней преткновения» нас ожидает немало. В чем же дело? Откуда в «смысловом поле», казалось бы, свободном для понимания и ясности, оказалось вдруг столько камней?

2. Разгадка проста. Но мы обнаруживаем ее только на семидесятой (!) странице, где автор говорит: «мы являемся представителями западной цивилизации….для более глубокого понимания метафизического (опять! – Б.З.) смысла бытия той или иной вещи следует обратиться к представлениям западной философской традиции». Вот где собака зарыта! Но ведь об этом, т.е. о языке изложения и методе исследования следовало бы сказать с самого начала! Как то делают все нормальные представители как западных, так и восточных цивилизаций.

3. Я специально использую множественное число. Ведь Запад не един, как и его философия, т. е. философии. Есть древнегреческая, есть христианская средневековая, а есть немецкая или французская философии. Но и в немецкой философии и даже у отдельных ее представителей в термины вкладывался разный смысл. Возьмем, например, рассудок и разум. Кант, Гегель, а затем Шопенгауэр понимали их каждый по-своему. (А у англичан и французов вообще нет деления на разум и рассудок). А кроме того, к философиям обычно добавляют и модные психологические теории, например, психоанализ с его пресловутым «подсознанием». То есть никакой «западной философской традиции» на деле не существует. И, если брать понятия и термины из западных философий и психологий разных времен и народов, то мы получим терминологическую кашу (эклектику), что, пожалуй, мы и наблюдаем у г. Орлова. У него мы встречаем: рассудок, высший рассудок (это что такое? а где, кстати, разум?), ментальный, концептуальный (модное сейчас многозначное слово, ведущее к путанице), концептуальный ум, концептуальное мышление, понятийное мышление, диалектическое мышление, абсолют (есть ли абсолют в буддизме?), эзотерический и т.д. Более того, встречаем массу редких тибетских и санскритских терминов, причем не переведенных и необъясненных, например, рангтонг (название учения, концепции) и рангтонгпа (это означает: последователи учения рангтонг). Так что первоначальные наши надежды на ясность изложения, которую Ортега-и-Гассет называет вежливостью философов, уже при первых наших шагах терпят полный крах. И возможное поле взаимопонимания превращается в труднопроходимые терминологические дебри.

4.Подобные издания обычно снабжаются подробными глоссариями с толкованиями терминов, включая западные термины. Чего, странным образом, нет у Орлова, и это уже крайне невежливо по отношению к читателям. Так что язык и способы интерпретации Орловым восточных учений весьма ущербны, если не сказать несостоятельны. Похоже, что он вообще создал собственную систему категорий и терминов, взятых из разнородных западных и восточных (и «эзотерических?) учений, и даже некую собственную философию, посредством которой он и интерпретирует восточные учения.

Кроме того, А.О. использует модные сейчас «методы»: (1) «два пишем три – в уме» (что ясно автору, то якобы понятно и всем читателям) и (2) obscurum per obscurius, т.е. «объяснение» темного через еще более темное, Х через У.

То есть намерения Орлова полностью противоречат исполнению: желая ясно изложить то, что считает важным, он, обремененный ученостью, поступает прямо наоборот, делая свою книгу труднодоступной. Впечатление, что Орлов пишет для узкого круга «своих», а не для «широкого круга читателей».

5.Следующий серьезный промах Орлова (и в чем он далеко не одинок), состоит в том, что, живя не вообще-на-Западе, а в России, в поле русского языка и культуры, он этой «мелочи» не учитывает (и даже не упоминает). А это необходимо. Ведь западные философские термины и категории были усвоены русской философией, они имеют свою историю. Переносить ни с того ни с сего термины, взятые из «западной философии» или современной англоязычной книжки в рассуждения на русском языке – опрометчиво.

Например, термин секта. В английском языке это слово нейтрально, а в русском, по известным причинам и условиям (и царских и советских времен), оно воспринимается как обличающий ярлык. Или аффект. Так у А.О. переводится один из ключевых терминов - «клеша». Точнее, не переводится, а заимствуется из англоязычной книжки или от наших буддологов, которые взяли его из той же книжки. Но еще в 19 в. значение термина «аффект» обсуждалось в России (юристы, Ф. Достоевский). А К.Д. Ушинский отказался от его употребления из-за его неопределенности и противоречивости. (В статье «Достоевский и аффект» - в ж-ле «Буддизм России, №38 - дан детальный анализ этого варианта перевода «клеш»; выяснилось, что он совершенно несостоятелен). В общем, без знания русской философии и психологии попытки излагать или интерпретировать учение буддизма на русском языке – неразумны.

6. Что вообще происходит, если мы толкуем буддизм в терминах западной философии? – Скорее всего, применяя термины «рассудок», «разум», «диалектика» и т.д., мы совершаем экскурс в соответствующее западное учение, а восточные смыслы не проясняются, хотя и возникает иллюзия этого. Ведь «манас» это все-таки не рассудок, а «буддхи» - не разум. Здесь мы нередко попадаем в терминологическую ловушку, о которой почти сто лет назад пророчески предостерегал О. Розенберг: крайне опасно использовать западные философские термины и концепции для изложения буддийской философии; «изложение следует вести на простом языке, избегая специальных терминов и воздерживаясь от подчеркивания параллелей». Но именно это и делает Орлов – он предельно насыщает текст терминами и проводит параллели (см. п.9).

Итак, обращение к Западу вместо ясности и «более глубокого понимания» может привести к заблуждению.

7. Но к заблуждению может привести и некоего рода необращение к Западу. Все помнят о западной философии, но нередко забывают о западной науке. С конца 19 века развивается научная (экспериментальная) психология. Ощущение, восприятие, представление, процесс формирования понятий, различные виды и уровни мышления, памяти и т.д. с тех пор были тщательно изучены и изучаются. Поэтому опора на чисто умозрительный, философский анализ – это также методологический изъян. Но именно это мы наблюдаем у Орлова. Его упоминание о науке, остается простым упоминанием, не оказывающим никакого влияния на его рассуждения о буддийских концепциях.

8. Но любой метод исследования должен включать, насколько это возможно, принципы научности.

9. Сравнение и истинное познание. Одним из важнейших приемов, применяемых Орловым, является сравнение, сопоставление. Действительно, сравнивание, т.е. выявление в объектах сходств и различий, это одна из операций мышления, Более того, это, вероятно, самая первая и основная операция, без которой невозможно сознание. Однако, как и всё, сопоставление рационально в определенных границах и при правильном применении. Но нередко неправомерно начинают искать сходства между различными религиями, при этом сходства готовы принять за тождества. Например, индуистскую троицу, Тримурти отождествляют с христианской Троицей; или готовы считать, что адвайта-веданта, (индуистский монизм) сформировалась под влиянием монотеизма ислама (!) и т.п. Ясно, что здесь многознание превращается в препятствие для познания. Точно также знакомство с несколькими религиозными системами нередко становится препятствием для выбора истинного пути (ситуация буриданова осла) или прямо ведет по ложному пути (самодельный «синтез» разнородных учений).

Орлов посвящает многие десятки страниц сравниванию учения читтаматры с учениями санкхьи, вайшешики, веданты, неоплатонизма и т.д. Вряд ли такой объем сопоставлений способствует пониманию. Уже в предисловии и введении было сказано достаточно ясно о проблеме, трактуемой автором. Зачем же такое многословие?

Далее. Сравнение – всего лишь одна из многих операций мышления. Существуют и другие операции, которые необходимы для правильного познания.

Но, между прочим, что такое наше обычное мышление? Обычно это ответ нашей памяти (того, что хранит наша память) на контакт с объектами, явлениями. То есть фактически нечто уникальное, индивидуальное, новое мы воспринимаем сквозь призму прошлого опыта. Ясно, что при таком условии адекватного, верного познания мы не получаем. Познание наше большей частью шаблонно.

Религиозная система постигается не тем, что мы сравниваем ее с другими системами, а тем, что мы ее практикуем. Практика же, по обретении общих представлений о системе заключается, прежде всего, в нравственности (шила), т.е. в правильном поведении-образе-жизни-и- речи и очищении ума (читта-шуддхи).

Реализация Учения, как известно, включает три стадии: (1) слушание (шрутамайи, или шравана), (2) осмысление (чинтамайи, или манана) и (2) наддискурсивную медитацию (бхаванамаи, или нидидхьясана, дхьяна), в результате чего достигается высшее состояние, самадхи. Сравнивание различных учений в лучшем случае относится только к одному из элементов осмысления. Но в полной мере осмысление, т. е. понимание учения на интеллектуальном (дискурсивном, логическом) уровне достигается не тем, что находят общее в различных учениях, а тем, что, наоборот, полемизируют с другими учениями, т.е. как раз посредством выявления отличий. Это мы видим на примере известных полемик, например Шанкара яростно критикует некоторые индуистские и буддийские учения. Именно благодаря критике других учений, достигается большая сосредоточенность на избранном учении. И, как известно, индийские (индуистские и буддийские) тексты насквозь полемичны. Так что известный компаративистский метод, полезный, может быть, в языкознании и т.п., в данном случае скорее уводит от познания учения, чем приближает к нему.

10. Итак, правильный подход состоит в изучении первоисточников, в руководстве учителя, в практике, в соединении мудрости и средств (праджня и упая). Но ведь это давно известно. Интеллектуальное изучение, создание множества концепций, многознание (которое, как заметил еще Гераклит, уму не научает) не приближают, а скорее отдаляют от истинной цели. Что тоже давно известно. Ведь все мы знаем классическую, впечатляющую историю Наропы. Всезнающий, гениальный полемист вдруг осознал никчемность своего многознания. Реализация учения происходит наиболее результативно через прямой контакт с учителем. И еще одна важная вещь: мучительные и эксцентрические испытания, через которые прошел Наропа – с переступанием через себя, с преодолением остатков обывательского менталитета, привычных норм и т.д. Это было необходимо для того, чтобы появилась духовно зрелая личность, способная воспринять, реализовать высшее.

11. Отметим еще некоторые странные позиции и заявления г. Орлова.

А. Истина одна? На с. 11 мы читаем: «мы убеждены в универсальном характере тех принципов, в соответствии с которыми функционирует реальность. И именно это есть истинная основа для сопоставления друг с другом самых различных учений: все они имеют один и тот же предмет исследования». Если избавить эти фразы от канцелярски-академической оболочки, то суть их сводится к известному теософскому тезису: «Истина (реальность) одна, (но путей к ней много)». Сопоставлять, конечно, можно все, что угодно, поскольку любая вещь неизбежно в чем-то сходна с любой другой. Но вот что до «истинной основы» и «одного предмета исследования» – с этим большая закавыка. Мы не видим того, чтобы известные нам религии и религиозно-философские учения действительно признавали бы этот «один и тот же предмет».

Для христиан «Истина и Путь» - это Христос: стало быть, для мусульман это учение не подходит, поскольку в исламе Христос лишь один из пророков, предшествующих Мухаммеду, а никак не богочеловек, единый со своим Отцом, творцом мира. Христос также не мессия и для последователей иудаизма. Таким образом, уже добрая половина человечества не приемлет никакой единой «истинной основы». Правда, во всех трех этих монотеистических религиях принимается Бог-творец мира, но христианство понимает его как Троицу, что ислам рассматривает как многобожие. Если же мы перейдем к буддизму, то существование высшей реальности в виде Бога-творца вообще не признается. Короче говоря, никакого «одного предмета» мы не обнаруживаем. Хотя постоянно натыкаемся на это упорное стремление к всеединству.

Это стремление двух видов: (1) все-исключающее и (2) все-включающее.

Первое - у христиан: они действительно считают, что истина одна. Так говорит Священное Писание. Но если так, то отсюда прямо следует (и это достаточно четко провозглашается Писанием), что истины других религий – не истины, даже более того, - пагуба, соблазн от Сатаны. Так что признание единства здесь означает то, что все должны принять христианство. Но здесь, правда, опять закорючка: какое именно христианство? Ведь существует католицизм, православие и бесконечные направления протестантизма.

Второй вариант(всевключающий) – теософский. Все религии имеют общую основу, и на этой основе их можно объединить. Но почему же они никак не объединяются? А наоборот: существуют независимо друг от друга, враждуют, делятся на все новые направления? Если через реку - единственный надежный брод, то все в конце концов узнают о нем и переходят там, где нужно. Но с религиозными путями подобного не происходит. Может быть это результат неведения? Но тогда мы впадаем в нелепость: выходит, что основатели религий: Будда и другие, были невежественны; раз есть некое истинно Единое, а они не призывали к познанию и реализации Его, не призывали к объединению религий, а провозглашали истинным свой путь. (Элементарный анализ показывает, что никакое объединение, создание объединенного учения невозможно хотя бы потому, что в этом случае каждая из религий должна была бы отказаться в пользу общего от чего-то, что входит в ее неделимую основу: например, символ веры и т.п.).

Бывает, что какие-то заявления хотя и делаются, но в дальнейшем изложении им фактически не следуют, они не становятся руководящими идеями или принципами. Так было в свое время со ссылками в предисловиях на Канта (в 19 веке), потом на Маркса и диалектику. Но, похоже, с Орловым это не так, ведь он (см. выше) говорит: «мы убеждены…». Значит, дело серьёзное. Единая основа есть, признается и это признание неизбежно должно привести к каким-то реальным шагам. Но… этого не происходит. Более того, мы обнаруживаем у него противоположное заявление. О том, что реальность зависит от ума. Каким же образом совмещаются эти два заявления?

Б. Диалектика. Орлов немало говорит о формально-логическом и диалектическом мышлении. Что же именно он говорит? В том числе то, что первое занимается только формой, не обращая внимания на содержание. Но так ли это? Ведь формальная логика включает, например, раздел о понятии. О содержании понятия и его объеме. А содержание – это совокупность существенных признаков. Например, воздух – это бесцветный газ или смесь газов. А если мы скажем – жидкость, то это уже ошибка. Так что насчет содержания в формальной логике у А.О. что-то не то.

Но особенно интересны мысли Орлова о диалектике. Якобы первое и главное в диалектическом мышлении – то, что оно учитывает связь содержания и формы. Такое узкое понимание, пожалуй, приходится встречать впервые. Как известно, в древности классиком (даже основателем) диалектики был Гераклит. А он говорит, во-первых, о том, что «все существует через войну (спор)», т.е. говорит о единстве и борьбе сосуществующих противоречий. А во-вторых, что все находится в движении («все течет») и нет ничего вечного и постоянного. Далее, у Платона мы встречаем живое мышление в диалогах, которое практически (при чтении диалогов) учит мыслить диалектически. Затем величайшим диалектиком был Гегель, а вслед за ним диалектика перешла в марксизм, поскольку классическая немецкая философия – один из важнейших источников марксизма. Ленин, конспектируя «Большую логику» Гегеля отмечает суть диалектики: «…учение о единстве противоположностей…» (ПСС. Т. 29, с. 203) и довольно подробно перечисляет ее элементы. Мысли же о современном положении с диалектикой мы встречаем у А. Зиновьева (см., например, его последнюю книгу «Фактор понимания»). И без знакомства с его трудами рассуждения о диалектике не будут полноценными.

Следует также отметить, что в 20 веке ряд мыслителей производят переоценку ценностей и поднимают настоящий бунт против диалектики и деления ума на рассудок и разум (К. Поппер, Ю. Бохеньский, И. Ивин).

Вообще, контекст и основной ландшафт, в котором следует говорить о диалектике, таков. Существует сознание и самосознание, рассудок и разум, формально-логическое (=метафизическое) мышление – это деятельность рассудка, а диалектическое мышление связано с разумом, самосознанием. Сознание свойственно и животным, самосознанием обладает только человек. Диалектика противостоит метафизике, которая расцвела в средневековье в Европе и ее особенностью (орудием) было как раз формально-логическое мышление («Аристотель с тонзурой») и схоластика, оторванность от реальной жизни. Так что соединять диалектику и метафизику в любовном союзе, как это делает Орлов, это значит «скрещивать ежа и ужа». Короче говоря, мы встречаем у него полную путаницу в том, что касается философии и терминологии (или же пусть он разъяснит свою систему, но сколько же систем должен тогда постичь читатель?).

Но вот опять неожиданность! Говорил, говорил Орлов о диалектике, а потом заявил о том, что фактически диалектика в его понимании – это пратитья-самутпада. Опять тот же прием, о котором я говорил выше (п.4). Не лучше ли просто говорить о взаимозависимом возникновении, важности этого учения, о том, оно - один из вариантов диалектики. Иначе получается путаница, смешение западного и восточного.

В. Так кто же вы, г. Орлов? На с. 11 Орлов говорит о себе «мы не буддологи, а буддисты», а на с. 70 говорит о том, что мы принадлежим к западной цивилизации. Каким же образом эти утверждения согласуются друг с другом?

Г. Кали-юга и умники. Итак, «кали-юга как эпоха всеобщего упадка началась… Тем немногим, кто обладает умом и кому небезразлична судьба учения, настало время понять необходимость сознательного противостояния силам, искажающим ум существ (остальным же советуем расслабиться в том, что у них есть)» (с.67-68).

Эти примечательные слова Орлова что-то очень и очень напоминают. Что-то такое уже не раз бывало в истории. Но думаю, читатели А.О. сами догадаются.

12. Увлекшись анализом лексикона Орлова и его подходов к предмету исследования, я совсем забыл о самом предмете, о главной теме книги Орлова. Собственно, это две темы: читтаматра и мадхьямака-прасангика, которую Орлов считает наиболее опасным учением, смертоносным вирусом. Чтобы «прояснить ситуацию», я прочел статьи Я. Комаровского и вздохнул с облегчением: он пишет о том же, но какой контраст: напряжение, заряженность негативной энергией, присущее книге Орлова, и спокойное и объективное изложение Ярослава. Дискуссии о прасангике и прочем велись в Тибете веками, и они, конечно, будут продолжаться и у нас. Как известно, истина – дочь времени, а не авторитета. А. Орлов – человек молодой, и неизвестно, что еще он скажет о буддизме. Всего несколько лет назад он рассуждал о мадхьямаке-прасангике спокойно, а теперь сравнивает ее с вредоносным вирусом. Мало ли как могут измениться его оценки.

Любопытная деталь: в издании «Введение в Мадхьямику» (Шечен 2001) он употребляет просторечный вариант философской категории: бытиё, а теперь уже пишет правильно: бытие. Так что он меняется и растет. Будем надеяться также, что он будет писать вместо «мадхьямика» правильное «мадхьямака (ведь странно: брать главной темой это учение, но писать его название неправильно), а также вместо чудного «идам» мы увидим точное «йидам». Короче, подождем.

13. А мы будем больше полагаться на учителей, первоисточники, факты и тех, кто способен излагать учение без странных «закидонов». Радикальные переоценки действительно требуются: что вечного в тибетском буддизме, что может сохраниться и что утратиться при приходе Дхармы на Запад и в Россию? Это вопросы настоящего и будущего («кол из будущего»). Но, видимо, прав Далай-лама: этот процесс естественный и потому медленный, здесь невозможны скороспелые решения «из головы», как бы рациональны и логичны эти решения ни были. Удивительным образом, даже очень умные проекты могут оказаться неразумными. Тому мы видим многочисленные примеры в истории. И хотя психологи измеряют (тестируют) интеллект вдоль и поперек, но единодушно утверждают: четко определить, что такое ум, интеллект – не удаётся. А в народе еще говорят: «ум без разума беда» и «на всякого мудреца довольно простоты».

В Тибете индийский буддизм, прежде чем стать тибетским, потребовал веков пять. Но на Западе (как шутят ламы) всё идет быстрее, и возможно нам понадобится всего лет четыреста.

КИ · 3Д Зарегистрирован: 17.02.2005 Суждений: 48656

Наконец-то Загуменнов и до таких писателей добрался. Very Happy

Парис · Гость Откуда: Dushanbe

Ссылку на книгу в формате PDF, будьте добры.

Парис · Гость Откуда: Dushanbe

Хотя нет, не надо, а-то будет нарушение прав автора

Taya

Если очень нужно, то я могу позаботиться и скинуть ссылку. Вам. В личном сообщении каком-нибудь например